К вопросу о введении института следственного судьи в российский уголовный процесс. Часть 1

Инициативу о введении в российский уголовный процесс так называемого института «следственных судей» нельзя назвать неожиданной, по крайней мере, для тех, кто внимательно наблюдает за постсоветскими уголовно-процессуальными реформами (например, принятие нового УПК Украины в 2012 г. [5], нового УПК Казахстана в 2014 г. [4]). В конце 2014 г. она была поддержана Президентом РФ, и в самом начале 2015 г. развернулась кампания по очередному изменению отечественной системы правосудия [8]. В результате эта идея была воплощена в теоретической концепции (с предложением о ее реализации) под названием «Возрождение института следственных судей в российском уголовном процессе» (далее - Концепция), автором которой является А. В. Смирнов [3].

Прежде чем перейти к анализу основных положений Концепции, отметим, что необходимо проводить различие между институтом следственных судей (в Концепции) и существовавшим ранее в уголовном судопроизводстве Российской империи (на основе Устава уголовного судопроизводства 1864 г.) корпусом судебных следователей. За образец при формировании последнего был взят наполеоновский Кодекс уголовного следствия (Coded’instruction criminelle) 1808 г., где центральной фигурой предварительного следствия был именно следственный судья (juged’instruction). Однако и тот, и другой были органами предварительного расследования, а не юрисдикционным судебным органом.

В настоящее время следственный судья («специализированный») в уголовном процессе Италии, Германии и Латвии санкционируют совершение определенных следственных действий и проверяет законность и обоснованность решений органов предварительного расследования, т. е. является юрисдикционным судебным органом. В то же время в Испании и Нидерландах следственный судья осуществляет несовместимые, на наш взгляд, юрисдикционные и следственные функции [6].

Таким образом, семантика терминов в данном случае занимает одно из решающих мест для правопонимания и возможного правоприменения, поскольку эти субъекты выполняют принципиально разные процессуальные функции. В связи с этим А. В. Смирнов фактически говорит о концепции западноевропейских следственных судей. Смешение полномочий у исследуемых нами субъектов хорошо видно в предлагаемой Концепции, что не может не вызывать возражений.

Автор Концепции предлагает модернизацию уголовного судопроизводства и наделение следственных судей обязанностью осуществлять судебный контроль за соблюдением конституционных прав граждан, активный судебный контроль за всеми действиями следователя; правом проведения судейских следственных действий для легализации собранных сторонами сведений в качестве судебных доказательств, принятия итогового решения для передачи дела суду [3].

В соответствии с Концепцией первое полномочие будет выражаться в деятельности суда, урегулированной ч. 2, 3 ст. 29 и ст. 125 УПК РФ. Все это в настоящее время делают судьи, и нередки случаи, когда один и тот же судья осуществляет судебный контроль и рассматривает дело. Но еще до вступления УПК РФ в силу из него была исключена ч. 2 ст. 62, устанавливающая запрет одному и тому же судье осуществлять эти виды деятельности по конкретному уголовному делу. Однако необходимость и важность возвращения подобного запрета аргументировано отстаивается многими учеными уже несколько лет [1]. Разве может судья, например, давший согласие на заключение под стражу, быть полностью объективным и непредвзятым при последующем рассмотрении дела по существу? Следует возвратить данную норму в УПК РФ, что будет способствовать обеспечению состязательности в уголовном процессе.

Второе полномочие следственных судей, предусмотренное Концепцией, предполагает наделение их контролем за законностью и обоснованностью осуществления всех значимых процессуальных действий следователя (возбуждение уголовного дела, прекращение уголовного дела и др.). В настоящее время эту деятельность осуществляют руководитель следственного органа и прокурор, а также суд в соответствии со ст. ст. 37, 39, 123 и 125 УПК РФ. Разделяем позицию противников Концепции о том, что в данном случае будут созданы дополнительные инстанции с усложнением и затягиванием досудебной стадии, а для другого суда сформируется ситуация, влияющая на свободное формирование внутреннего убеждения состава суда при рассмотрении дела по существу. Наилучшее решение этой проблемы - повышение эффективности осуществления внутриведомственного контроля и прокурорского надзора [1].

Третье из предложенных полномочий следственных судей выглядит весьма сомнительным. Теперь, видимо, вся следственная работа будет требовать «высочайшего одобрения». На каждый допрос, не говоря уже об обыске и т. д., придется просить санкции судьи (и проводить его, скорее всего, в присутствии самого судьи). При этом надо иметь в виду, что таких судей на весь субъект Федерации предполагается всего четыре. Представляется, что наделение следственного судьи полномочиями по легализации доказательств есть не что иное, как дублирование деятельности суда первой инстанции в ходе судебного следствия, что нарушает принцип независимости судей.

Романова Ю. В.
Продолжение следует